КАРА-ЕЛГА

1.

     Я считаю, что каждый человек должен знать свои корни, ведать, кто он и кем были его предки. Я, наверное, родилась с желанием как можно больше узнать о своих родных.

     С информацией о родственниках по маминой линии всё сложилось более или менее понятно, хотя и здесь нужно вести большую поисковую работу, с большей частью маминых родственников я встречалась в тот или иной момент жизни.

     А вот с роднёй по папиной линии всё значительно сложнее. Кроме его родных братьев Михаила Павловича и Петра Павловича с сестрой Верой Павловной и их семей я никого не знала, но очень хотела это знать.

     Моя бабушка, Кочкурова (в девичестве Янбина; иногда встречается равноправное написание фамилии – Ямбины) Анастасия Васильевна, умерла в 1965 году, когда мне было чуть больше года. Дедушка, Кочкуров Павел Федосеевич, прожил без бабушки 9 лет. К моему большому сожалению, я мало что помню из его рассказов, а по большому счету в семье ни о чём и не говорили. Только со временем из рассказов моего папы, Александра Павловича, я узнала, что семья Кочкуровых – не коренные жители города Курск. В Курске родился только мой папа в 1939 году, а до этого семья жила в далеком селе Кара-Елга, которое находится в республике Татария (см. на фотографиях после статьи показана дорога в село Кара-Елга, фото 6.05.2019 г.).

     Многое папа рассказать не мог, делился он тем, что слышал в детстве из разговоров в семье о прежней жизни его родителей. Так я узнала, что село было довольно большим, оно насчитывало более трёхсот дворов и более тысячи жителей (точные данные приведены в официальных архивных документах). Там дружно жили трудолюбивые люди, которые занимались земледелием, ремёслами, извозом; у многих семей были лошади, домашний скот, пасеки. Были и бедняки, но со слов папы, это были довольно ленивые и пьющие люди.

     С самого детства я знала, что дедушка был участником Первой мировой войны, но в советские годы об этом не принято было говорить – герои той войны были незаслуженно забыты. Во время Гражданской войны дедушка служил в частях Красной Армии и воевал под командованием Василия Ивановича Чапаева. Его комиссаром был Дмитрий Андреевич Фурманов, с ним дедушка и еще ряд красноармейцев перешли в другую военную часть, и судьба чапаевского войска дедушку не постигла. Однако и об этом фрагменте жизни дедушки также говорилось вскользь и не рекомендовалось это афишировать. Но, как известно, запрет только возбуждает интерес. Я часто пыталась расспросить об этом старшую сестру папы тетю Веру, но ответ на протяжении всей ее жизни был один: "Отстань, Светка! Меньше знаешь ‑ крепче спишь".

     Семейные загадки очень интересовали меня: отсутствие в нашем окружении двоюродных и троюродных братьев и сестер, дядюшек и тетушек, а также отъезд семьи бабушки и дедушки с маленькими детьми из родного села, ведь не так просто бросить всё и уехать в такую даль. Информации было мало, а вопросы с годами накапливались. Когда я стала старше, то узнала о трагическом периоде сталинских репрессий и арестов. В то время дедушка был членом сельсовета, когда началась коллективизация с обязательным раскулачиванием односельчан, то дедушка отказался принимать в этом участие, так как на «высел» отправляли в основном многодетные семьи с маленькими детьми и немощными стариками, да и, по сути, репрессированными оказывались его товарищи. Через несколько дней после его отказа надежные люди порекомендовали деду покинуть село, а иначе за невыполнение указаний властей он сам попадёт под репрессии. Семья скороспешно уехала из села, и дома не вели разговоры о прежней жизни. Это теперь я знаю о "Вилочном восстании" в селе и об участии членов моей семьи в этих событиях, но об этом расскажу чуть позже, а пока небольшими шажками будем двигаться к исследованию истории семьи Кочкуровых – Янбиных.

     Итак, стала понятна причина, по которой семья попала в Курск. И в то же время остался вопрос, почему мои предки поехали именно в Курск, а не в какой-то другой город. У меня возникали новые и новые вопросы, а ответов на них никто не давал.

     Я слушала семейные беседы, запоминала, а когда пришло время, стала сопоставлять и анализировать их, складывая воедино образ своей семьи. Настал день и папа рассказал, что в возрасте 10-12 лет он вместе со своим отцом ездил в Татарию, был в селе Кара-Елга, что отец показал ему те места, где жила их семья, где родились они (Павел и Анастасия), где прошли их детство и юность, откуда дедушка уходил на Первую мировую войну и в Красную армию, показал церковь, в которой он венчался со своей Анастасией, где крестили детей и где отпевали своих близких.

     Их маршрут, вероятно, пролегал через Воронеж, Самару или Ульяновск, но точно я этого уже не узнаю. На станции – по всей видимости, в Бугульме – их встречал высокий сильный мужчина, имени его папа не запомнил, но детская память запечатлела прозвище этого человека – Ольгич (дальше я расскажу о схожести событий и расшифрую значение Ольгича – С.А. Печенина).

     Ехали они на повозке, мужчины разговаривали о жизни, об общих знакомых. Дорога была долгой, вокруг была степная местность, разговор прерывался и возобновлялся вновь, а в промежутках между разговором мужчина пел о дороге, о том, что их окружает и что с ними происходит в пути. Этот момент особенно запомнился папе. На это повлияла, во-первых, протяжная, мелодичная, неторопливая речь незнакомца, сильно отличавшаяся от речи курян. А во-вторых, удивительная способность этого человека сложить песню о том, что он видит вокруг. На ночлег они остановились в селе Шумыш в доме Ольгича. На следующий день отец с сыном пошли в сельсовет Кара-Елги. По дороге дедушка и рассказывал папе о селе. Причиной этой поездки была необходимость получения справки для оформления пенсии, подтверждающей, что дедушка с бабушкой работали в колхозе. Это были пятидесятые годы прошлого века, и граждане Советского Союза могли оформить пенсию по старости.

     Папа рассказывал, что в сельском совете их встретили хорошо, задавали много вопросов, вели разговоры, но в выдаче справки дедушке отказали и рекомендовали с этим вопросом больше никуда не обращаться. Через некоторое время дед и папа уехали обратно в Курск и больше в село никто из членов семьи никогда не ездил. Так прошло единственное знакомство моего папы с родиной своих предков. И после поездки в семье не было ни рассказов, ни каких-то воспоминаний о родне.

     И все-таки, почему же семья оказалась именно в Курске?

     Возвращаемся к воспоминаниям, сопоставлениям и анализу разных фактов. Приехав в Курск, семья поселилась на улице Козлова у некоего Михаила Янбина, здесь пока ставим вопросительный знак. Это произошло приблизительно в 1937-1938 годы. Дедушка сразу устраивается работать на железную дорогу в строительную бригаду плотником. Наверное, ему было знакомо это дело, так как в селе были развиты ремесла и, как мне позже стало известно, многие в селе этим промышляли. Вскорости дедушкиной семье выделили помещение для отдельного проживания. Жилым это помещение не было, это была конюшня, которую переоборудовали под жилой барак общей площадью 22 кв.м, и находились эти хоромы на улице Станционной (до 1939 года – имени Льва Толстого, с 1939 до 1950-х годов – Кагановича), в доме 4/2, кв. 1.

     С жильем всегда было трудно, и дедушка посчитал, что 22 метра для их семьи – это много, если рядом есть другая нуждающаяся в жилье семья и в ней тоже четверо детей. Дед решает разделить помещение пополам, так получается кв. № 2, в которую заселяются Должиковы Николай и Александра с детьми. Как давно это было! Большинства этих людей уже нет среди нас, но о них остаются самые добрые воспоминания. И в настоящее время встречаясь с нашими бывшими соседями мы чувствуем себя родными близкими людьми.

     Вот в этом бараке и родился мой папа и стал коренным курянином, в этом же бараке родились и мы с сестрой и братом и прожили в нем до 1974 года.

     Дедушка до выхода на пенсию работал на железной дороге в строительной бригаде. Он за время своей работы был неоднократно награжден денежными премиями и почетными грамотами, которые хранятся в семейном архиве. Бабушка вела домашнее хозяйство, занималась воспитанием детей. Когда началась Великая Отечественная война, семья находилась на оккупированной территории: пережили голод, холод, бомбежки. Одна из таких бомбежек резко поменяла судьбу моего папы. Дело в том, что во время войны папе было всего 2-3 года, однажды во время очередного налета бомба попала в крыло недалеко стоящей школы. Здание частично разрушилось, был сильный взрыв, который испугал папу, и он стал заикаться, лет до семи он не говорил вообще, но впоследствии речь у него развилась, хотя дефект заикания все равно остался. В связи с этим обстоятельством он не смог стать учителем истории, хотя очень и очень любил этот предмет и очень много знал. В дальнейшем, он закончил автодорожный техникум. Сначала его трудовая деятельность проходила на заводе Передвижных агрегатов, а затем на Подшипниковом заводе № 20, где он работал слесарем-инструментальщиком.

     Вернемся к моему анализу – благо, я получила еще одно подтверждение тех детских воспоминаний.

     Двери дедушкиного дома, да и наши до сего времени всегда открыты для всех и взрослых, и маленьких. Дедушка всегда был в окружении соседей, знакомых, приятелей. Вспоминаются вечерние посиделки на крылечке, приходящие к нему знакомые и друзья.

     Больше других, приходивших к нам в гости, я запомнила пожилую женщину, которую все называли Константиновна (я, почему-то считаю, что она была прежней жительницей села Кара-Елга) и некую женщину по имени Дуся (ее отношение к членам семьи я тоже не знаю). А ещё приходили Янбины, в семье так и говорили: «Янбины идут». Факт частых приходов ЯНБИНЫХ мне подтвердила Марина Щербакова – жена нашего троюродного брата Щербакова Владимира (внука Янбина Михаила Васильевича). Со слов Марины, Володя помнит, что он часто ходил в гости с бабушкой в бараки.

     Вот мы и добрались до отношений Янбиных и Кочкуровых. Мы помним о том, что в семье не упоминают о родственных отношениях, мы с сестрой самые меньшие внуки, живем совместно с дедушкой, старшие внуки живут отдельно и приходят только навещать, у них своя отдельная жизнь. Наверное, тетя Вера вела переписку с кем-то из родственников или знакомых из села, но она проходит мимо нас, да нам это пока ещё и не интересно, мы еще совсем дети. Нам с сестрой особенно интересен был дедушкин чёрный, деревянный чемодан, в котором он хранит свои «сокровища». Как только дедушка доставал его и открывал, мы в полном смысле этого слова цепенели. Нам непременно нужно было потрогать и досконально изучить содержимое. Во-первых, я помню красивые вышитые полотенца, кстати, такие же были и на иконах над дедушкиным столом, затем там были очень красивые кружева и шитье, были вязанные крючком тапочки-пинетки. Затем там были два огромных медных пятака, какие-то бумаги, почетные грамоты и, конечно, фотографии. Все это нам разрешалось потрогать, рассмотреть и изучить. Часть содержимого этого чемодана до сих пор хранится в семейном архиве.

     Я не помню Володину бабушку – Марию Ильиничну, с которой он приходил к нам в бараки, но я очень хорошо помню его маму Татьяну Михайловну Щербакову (Янбину). Мы ближе познакомились с Татьяной Михайловной, уже учась в старшей школе. В тот момент я и узнала о том, что она двоюродная сестра папы, что бабушка Настя, оказывается, в девичестве была Янбина и что Михаил – её родной брат. Вот и все познания на тот момент. Когда приходит Татьяна Михайловна, то по-прежнему говорят: «пришла Янбина», а не произносят её фамилию по мужу. С родством Янбиных немного разобрались, а только многие вопросы остались открыты.

     Прошло еще какое-то время и происходит новое знакомство, которое является неожиданным, интересным и в тоже время, не дающим (на тот момент) лично мне никаких ответов на вопросы. Мы помним о том, что полного упоминания о родственниках вне города Курска нет, да и те, кто находится в Курске, особо не обсуждаются. Это знакомство произошло где-то в конце 70-х годов, наверно 1978-79 годы. В Курск из Хабаровска приехала другая двоюродная сестра папы тетя Лиза Черняева (Елизавета Ивановна Белова). Её мама – Пелагея Федосеевна Белова (в девичестве Кочкурова) – родная сестра дедушки Павла Федосеевича Кочкурова. Я мало что помню от этой встречи, тетя Лиза остановилась в доме у тети Веры, и большого разговора о родстве я не слышала, да навряд ли он и происходил. С этого момента наша семья долгое время вела переписку с тетей Лизой, и было приятно читать письма об их жизни. Но, к сожалению, связь снова была утеряна. Это все, что я знала о своих предках, об их родине, до недавнего времени. Надежда на бóльшие познания не покидала меня никогда, и вот сейчас этот пробел немного заполняется новыми очень интересными материалами, знакомствами и, безусловно, родственными отношениями.

 

2.

     Следующее мое знакомство с историей жителей села Кара-Елга произошло на сайтах в интернете. Одну из первых информаций о селе я получила на страницах книги Виктора Белова «Да не прервется связь времен...» Откуда есть-пошло село Кара-Елга...

     Со страниц книги узнала историю возникновения села, его название, о коренных жителях и русских отставных солдатах, которым во времена царствования Петра первого было предписано заселить Оренбургские и Татарские земли. Многое из прочитанного о жизни села напомнило мои детские познания о Кара-Елге. И снова всплыли все вопросы, которые долгие годы занимали  мои мысли.

     Я начала искать людей, живущих в Татарии в городах Альметьевск, Заинск, Казань, Набережные Челны – не могут ли они связаться с кем-нибудь из жителей села для восстановления какой-либо связи и постараться установить жизнь своих предков в те далекие годы. Но, увы, этот вариант поиска дал самые мизерные результаты. Я познакомилась в соцсетях с несколькими людьми, которые так же ищут своих родственников, но и у них, к сожалению, не было никакой информации. Однажды, листая сайты поиска, я наткнулась на страничку «Розыск родственников и друзей, которых Вы знали по адресу респ. Татарстан, р-н Заинский, с. Кара-Елга», я написала о том, что мои близкие родственники жили в Кара-Елге, и я ищу свои корни. Написала и забыла, вообще и не надеялась, что кто-то откликнется на мое объявление на сайте. Шло время, в жизни проходили разные события: и удачные, и трагические, но в один из вечеров я увидела письмо в своем почтовом ящике и была этому искренне рада. "Ура!!!! Есть результат!». Меня услышали, мне ответили и рады помочь в моем поиске. Состояние было непередаваемое, я несколько раз перечитала ответ на свое объявление в поиске. Этим человеком оказалась Оксана Горохова из города Пермь. Она написала, что её предки также жили в Кара-Елге, много лет назад тоже покинули село, и судьба закинула их в Пермский край. После знакомства с Оксаной мне посчастливилось познакомиться с Александром Николаевичем Чугуновым. Я даже не сразу поняла, что именно на его информацию опирался в своих книгах Виктор Белов в описании жизни и деятельности села. Это была большая удача. А дальше завязалась тесная дружба по переписке, поисковая работа жизни и деятельности моих предков из двух родов. Оксана подсказала, куда и как отправить запросы по поиску информации о моём прадеде Янбине Василии Владимировиче. Александр Николаевич любезно сделал для меня подборку сведений из метрических книг села Кара-Елга о моей родословной, затем их дополнила и Оксана.

     Александр Николаевич в свою очередь познакомил меня с Надеждой Михайловной Лазаревой (в девичестве Зиновьевой), оказалось, что у нас с ней есть родственная связь как по линии Кочкуровых, так и по линии Янбиных. А затем, о чудо, Оксана помогла мне найти троюродную сестру со стороны Янбиных – Зину Радченко. Её и моя бабушки были родными сестрами, из села они уехали в Херсон, а об этом я ничего никогда не слышала.

     Затем произошёл еще ряд очень интересных знакомств с потомками из села Кара-Елга.

     Составляя для себя родословную, я начала внимательно вникать в те документы, которые появились у меня. Я узнала о составе семей из разных веточек родства, о том, кем они были и что делали. Были они государственными крестьянами и билетными солдатами.

     Так я узнала жизненный путь семьи Янбиных, героический и в тоже время очень трагический.

     Мой прапрадед Янбин Владимир Васильевич, 1850 года рождения, был женат на девице из села Св. Озера Ольге Матвеевне, 1848 года рождения. В совместном браке у них родилось 17 детей, и самым старшим был мой прадедушка Янбин Василий Владимирович. 17 детей – 17 судеб. Шестеро детей умерли в младенчестве или раннем детстве. Двое из сыновей, и оба Иваны, были участниками Первой мировой войны.

     Старший Иван, 1874 года рождения, – гренадер 10 гренадерского Малороссийского полка, убит 9 августа 1915 года (именные списки потерь). Младший Иван, 1892 года рождения, на воинскую службу был призван в 1914 году, 15 ноября 1915 года в Австрии был ранен и госпитализирован (именные списки потерь), но на этом военная служба не окончилась, Иван Владимирович также был участником Великой Отечественной войны и войны с японскими интервентами 1945-46 годов. Так же участницами Великой Отечественной войны были и дочери Ивана Владимировича – Екатерина и Евдокия. Прапрадедушка умер в возрасте 55 лет в 1905 году от рака, своей семье он оставил крепкое крестьянское хозяйство.

     Старший сын – Василий Владимирович Янбин, 1870 года рождения, женился на девице из села Кара-Елга Евдокии Васильевне (в девичестве Инюшевой), 1870 года рождения. В семейном браке у них родилось шестеро детей. Из них Анна – бабушка Зинаиды Радченко и других детей рода СОЛДАТОВЫХ, Анастасия – бабушка рода КОЧКУРОВЫХ, Михаил – дедушка Владимира Щербакова, род ЯНБИНЫХ.

     Я уже говорила о том, что хозяйство Василия Владимировича было крепким, зажиточным: судя по данным уголовного дела о его репрессировании, до революции и по 1930 год он имел 12 десятин земли, 3 рабочих лошади, 8 коров, до 40 голов мелкого скота, пятистенный дом, хорошие надворные постройки (амбар, кладовая, конюшня), ежегодно имел батраков Гузанова Анания и его сына Ивана. В период НЭПа с 1923 года скупал земли у бедноты (у Прохоровой Аксиньи), в 1925 году купил шерстобитку.

     В 1920 году жители села Кара-Елга примкнули к "Вилочному восстанию", которое в то время охватило ряд территорий Казанской, Уфимской и Самарской губерний (об этом подробно написала Оксана Горохова в своей статье "Вилочное восстание"). Одними из активных участников этого восстания были Янбин Василий Владимирович и его сын Михаил Васильевич, о чем подробно упоминается в личном деле "участника кулацко-поповской террористической организации". В 1920 году Василий Владимирович был арестован и осужден сроком на 3 месяца. Страшные, страшные годы. Пойди, разбери, кто прав, а кто виноват, все поставлено с ног на голову.

     В 1925 году в селе был сильный пожар, большая часть села сгорела. При пожаре пострадал и дом Василия Владимировича, но он сумел быстро восстановить свое жилище. В деле так же говорится, что сын Василия Михаил был белогвардейцем, Василий не скрывает этот факт, но с оговоркой, что в рядах белогвардейцев сын был сотником всего 2 месяца. Так же говорил, что Михаил был в рядах Красной армии. Со слов Марины Щербаковой, Михаил служил в армии Буденного, награжден именным оружием. Был репрессирован, а затем реабилитирован. Был на строительстве Магнитки – прорабом, затем принимал участие еще в 3 больших стройках страны, строил железнодорожные мосты; в Курск переехал в 1935 году. Вот теперь совсем ясно, почему Кочкуровы переехали в Курск в конце 30-х годов прошлого века. Это ответ на ещё один из вопросов.

     Наступили годы коллективизации, в селе организуется колхоз "Красный Октябрь". Василий Владимирович в 1930 году вступает в члены колхоза, но при этом он продает шерстобитку за 300 рублей. И в этом же 1930 году его исключают из колхоза как кулака и облагают индивидуальным налогом за сокрытие прибыли, в размере 600 рублей. За неуплату налога все имущество Василия Владимировича было арестовано. Пятистенный дом был передан Акташскому РИКу, надворные постройки проданы колхозу "Красный Октябрь" села Кара-Елга. 1-2 мая 1931 года семья Василия Владимировича: жена Евдокия Васильевна, сноха Мария Ильинична, внучки Татьяна и Анна – тайно уехала из села, а Василий Владимирович арестован. 29 июля 1931 года он осуждён по статье 58-11 УК и заключен в концлагерь сроком на 5 лет. 14 мая 1932 года был пересмотр дела и Василий Владимирович был досрочно освобожден без права проживания в 12 п. Уральской области с прикреплением на оставшийся срок в город Кемь. На этом следы Василия Владимировича теряются, не смотря на запросы в разные инстанции. Полную реабилитацию он получил в 1987 году.

     Также имеются и достоверные сведения о том, что в доме Василия Владимировича до 1920 года жил приемный мальчик – сирота из деревни Мавриной, который помогал по хозяйству и воспитывался как член семьи – это Егор Матвеевич Икомасов (эту информацию сообщили его внучки Анна и Мария Чугуновы – односельчанки Александры Михайловны Зиновьевой из Кара-Елги), умер Егор Матвеевич в 1952 году.

     Одна из старших дочерей Василия Владимировича – Мария Васильевна (в замужестве Нуякшева) в 1920 году была зверски изнасилована и убита. Дочь Анна Васильевна (в замужестве Солдатова) была вынуждена уехать в Херсон. Дочь Анастасия Васильевна (в замужестве Кочкурова) вслед за своим братом Михаилом в конце 30-х годов переехала в Курск. Судьба других членов семьи неизвестна. Большую рабочую семью, как и десятки других семей, судьба жестоко разбросала в разные концы большой страны. Это ответ на второй вопрос.

 

3.

     Теперь настало время проследить за совпадениями прошлого и настоящего и узнать о человеке со странным прозвищем Ольгич.

     Эту историю я рассказала Надежде Михайловне Лазаревой, а через некоторое время она мне позвонила и сообщила, что в деревне были ОЛЬГИНЫ, но так по деревне звали детей Ольги Матвеевны Янбиной – бабушки Анастасии Васильевны, а встречать моего дедушку и папу мог Иван Владимирович Янбин (Ольгин), который приходился Анастасии родным дядей и в то время действительно проживал в деревне Шумыш (см. фотографии Ивана Владимировича Янбина (Ольгича) и его жена Евдокии Петровны Янбиной (в девичестве Кочкуровой) после статьи).

     Очень интересная информация. В свою очередь я поделилась этим фактом с Зиной, она, также очень заинтересованный в поисках родственников человек, как-то наткнулась в соцсети на страничку Ирины Янбиной. Не долго раздумывая, мы вышли на связь с Ириной, и о чудо – её муж Иван Вениаминович Янбин – внук Ивана Владимировича Янбина (Ольгича). Да, именно того Ольгича, у которого были мои дедушка и папа.

     Завязалась дружба по переписке, появилась новая информация о жизни членов семьи Ивана Владимировича. Прослеживается такое переплетение – жена Ивана Владимировича, Евдокия Петровна, тоже из рода Кочкуровых. Но и здесь тоже отыскались родственные отношения! Причем, среди них очень интересный человек – Елена Бучарская (Шакирова). Её прадед Петр Федорович Кочкуров был вместе со своим братом Иустином Федоровичем поручителями со стороны жениха при бракосочетании Павла Федосеевича и Анастасии Васильевны Кочкуровых в 1917 году. Таким образом, бабушка Елены, Аграфена Петровна (в замужестве Горохова) и Евдокия Петровна (в замужестве Янбина) родные сестры, а Кузьма Петрович их брат, а мой дедушка Павел Федосеевич им двоюродный брат. Ура!!! Новая связь. Елена любезно разрешила пользоваться информацией из архива ее семьи. И здесь обнаружились очень интересные факты.

     Аграфена Петровна Горохова (в девичестве Кочкурова) до 1918 года вместе со своим мужем уехала из родного села в Баку (см. фото после статьи). Жили на улице Черногорской в доме Альфреда Нобеля, в котором она служила управляющей, так как была умной и грамотной женщиной. Там же в 1918 году родилась её единственная дочь, и она умерла в 1941 году. Многие из села в трудные годы репрессий приезжали в дом к Аграфене, и она помогала устраивать новую жизнь. В Баку переехал и брат Аграфены Петровны Косьма Петрович Кочкуров. Косьма Петрович был участником Финской и Великой Отечественных войн, награждался орденами и медалями за боевые заслуги. В мирное время награжден Орденом Ленина и Золотой Звездой героя. Умер в 1980 году в возрасте 72 лет, связи с его семьей нет.

     Возможно, в этой ветке Кочкуровых была женщина по имени Ефросинья, которая вышла замуж за перса в 1920-30 -х годах прошлого века, которая уехала в Иран.

     Сведений о роде КОЧКУРОВЫХ, как оказалось, очень и очень мало. Благодаря поискам Оксаны и Александра Николаевича, удалось уточнить место службы моего дедушки в Первую мировую войну. Вернусь ненадолго к семейному архиву, из черного деревянного чемодана. Есть фотография, датированная 30 августом 1915 года: на ней изображены мой дедушка Кочкуров Павел Федосеевич и его товарищи односельчане Янбин Семен Григорьевич, Чугунов Тимофей Петрович, Чернов Афанасий Андреевич – 129 запасной пехотный батальон город Бугульма (см. фото после статьи).

     Эти сведения удалось восстановить с помощью Оксаны. Дальнейшая служба Кочкурова Павла Федосеевича проходила в 138-ом пехотном Болховском полку рядовым. 29 июля 1916 года получил ранение под деревней Тросьцянец, о чем имеется запись в именном списке потерь.

     Вот, пожалуй, и все сведения о роде Кочкуровых. Я очень надеюсь, что дальнейшие поиски приведут к новым знакомствам и к обогащению полезной информацией.

 

4.

     Надежда Михайловна Лазарева (из Зиновьевых) любезно пригласила меня приехать в Татарию и побывать на родине своих предков. Как бы долго я не размышляла над таким путешествием в мечтах, наяву оно состоялось очень спонтанно. Я долго рисовала для себя маршрут путешествия, прикидывала и так, и эдак, как лучше добраться до далекого села Кара-Елга.

     Маршрут мой сложился довольно длинным (Курск – Москва – Заинск – Кара-Елга – Набережные Челны – Казань – Москва – Курск), и в тоже время интересным, хотя некоторые места не удалось посетить по ряду причин.

     Первая встреча с Республикой Татарстан произошла в аэропорту Бегешева, где встречала меня жена Ивана Янбина – Ирина. Представляете, спустя столько лет, прежде не зная о существовании друг друга, меня встречают потомки Ольги Матвеевны (ОЛЬГИЧИ). Фантастика! Из аэропорта мы приехали в Заинск и остановились в доме у родителей Ирины. К сожалению, встретиться с Иваном не удалось, так как он в это время находится на вахте в Нижневартовске.

     Мы с Ириной немного погуляли по городу и посмотрели его достопримечательности, а потом Ира помогла мне добраться до моего главного места назначения – села Кара-Елга. В Заинске есть краеведческий музей, в котором собраны материалы о близлежащих селениях, интересных людях, но мне не удалось посетить его. Во-первых, были предпраздничные дни 9 мая, а потом мне просто не удалось вернуться снова в Заинск.

     Первое, что я посетила в селе – это местное кладбище. Ира показала мне могилу Янбина Ивана Владимировича, его жены Евдокии Петровны и их сына Вениамина Ивановича. А также памятный столб Янбиной Марии Васильевны, которая была изнасилована в 1920-м году. Моё внимание привлек надгробный камень на могиле Ивана Владимировича, такой же был и у Марии, такие же надгробные камни были и на старых захоронениях.

     С кладбища мы пошли к дому Александры Михайловны Зиновьевой. Шли мы по небольшой улочке через мостки, пересекли два ручья, пройдя через луг, мы подошли к стеле, посвященной памяти жителям села Кара-Елга, принимавшим участие в Великой Отечественной войне.

     Затем мы добрались до дома Александры Михайловны. Ира уехала в Заинск, а меня ожидали новые встречи и знакомства. У сестёр Александры Михайловны Зиновьевой и Надежды Михайловны Лазаревой в доме оказался ещё гость – Валентин Иванович, их двоюродный брат. Встреча, знакомство, объятия.

     Валентин Иванович пригласил меня прогуляться до ключа, немного рассказал о современной жизни в селе, о том, что в хорошем состоянии инфраструктуру сельчанам помогают поддерживать нефтяники. Село предстало передо мной тихим, уютным и очень ухоженным. Мы прошли по центральной улице (прежнее название – Большая), повернули к ключу, Валентин Иванович предусмотрительно взял с собой чашку, и мы попили ключевой воды. Он показал мне место, где прежде был их дом. Если по Базарной улице идти вверх, то за Крашёным мостом с одной стороны стоял каменный дом Янбина Василия Владимировича, а напротив – дом Ивана Васильевича по деревне их называли Яшуткины. Так я узнала, где родилась и жила моя бабушка Настя. А соловьи в селе поют, как и у нас в Курске, и природа очень и очень схожа. Наверное, поездив по разным стройкам, Михаил Янбин, попав в Курск, решил остановиться в нем и перевезти туда свою семью; а затем и семью Кочкуровых забрал в Курск, так как то место во многом схоже с их РОДИНОЙ. Валентин Иванович рассказал, что надгробные камни специально тесали в каменоломне, и для строительства домов. В селе было несколько каменных домов.

 

     Моё путешествие проходило накануне РАДОНИЦЫ. Утром мы пошли в Вознесенскую церковь на службу по усопшим, я пошла на кладбище еще раз поклониться своим родичам.

     Радоница – это Пасха для усопших, и на кладбище было много людей, единственно, что мешало общению, так это дождик, он шел почти весь день и еще раз пройти по деревне не удалось. Надежда Михайловна и Валентин Иванович уехали в Набережные Челны, а мне повезло еще одну ночь провести в селе у Александры Михайловны. Все, что я чувствовала в те дни, глубоко вошло в мою душу, мне очень понравилась та атмосфера, которая царила в селе между людьми. Люди располагают к себе, даже совсем незнакомые. Я вспомнила, как к дедушке тянулись люди – это, видимо, особенность жителей села. В дом к Александре Михайловне все время заходили, поздравляли с праздником, обменивались угощениями.

     Вечером зашли соседки – подружки Александры Михайловны Мария и Анна. Вспомнили, что семью Янбина Василия Владимировича по деревне звали Яшуткины, что у него были работники, что в доме у Василия жил Егор Матвеевич Икомасов.

     А вот Кочкуровых никто не вспомнил, где они жили тоже осталось неизвестным, да и на кладбище я не нашла ни одного захоронения с фамилией Кочкуровы. Очень жаль.

     Утром перестал дождь. Я простилась с Александрой Михайловной и поехала к Надежде Михайловне в Набережные Челны. С Ириной и ее семьей мне больше не удалось встретиться, но я им очень и очень благодарна.

     Неделю я прогостила у Надежды Михайловны, много времени провела над изучением метрических книг села Кара-Елги. Это очень интересное и захватывающее занятие, время пролетает незаметно. Говорили о жизни в селе, о Вилочном восстании, о жестокой судьбе, которая постигла односельчан, говорили о том, что в роду Кочкуровых была Ефросинья, которая вышла замуж за перса и уехала в Иран.

     Надежда Михайловна вспомнила, что в их роду (Зиновьевых) был купец, который ездил в Иран, предположили, что эти события как-то связаны между собой. Надежда Михайловна вспомнила, что у её бабушки была персидская шаль очень красивая и что бабушка разрешала повязывать эту шаль Надежде Михайловне в школу.

     Так же я познакомилась с семьей Лидии Дмитриевны Черновой. Её предки тоже из рода Кочкуровых.

     В Казани я была на Архангельском кладбище у монумента жертвам репрессий (см. фото после статьи). Цель этого посещения заключалась в поиске данных о священнике Вознесенской церкви села Кара-Елга Нестерове С.Н., пострадавшем в годы красного террора, и других селян.

     Совсем короткой получилась и встреча с Татьяной Поповой в Москве. Но самое главное – сделан первый шаг, и это самое важное для меня. Сама поездка и встречи располагают к дальнейшему поиску и изучению жизни семьи Кочкуровых – Янбиных.